Опасение потерять корабли вызвало нерешительность и у адмирала Витгефта в Порт-Артуре, когда он занял место погибшего адмирала С. О. Макарова. Новые русские линкоры типа "Севастополь" не были по-настоящему использованы  и  во время первой мировой войны, так как только сам царь мог дать  разрешение  на их выход в море. Страх перед впервые появившимися тогда  подводными  лодками приводил высшее командование в  оцепенение.  Правда,  некоторым  оправданием осторожности при использовании крупных кораблей служило то,  что  их  гибель действительно оказывала сильное моральное воздействие на моряков и  даже  на широкие слои населения. Но угодить общественному мнению бывает  порой  очень  трудно. Бездействует флот или  выполняет  хотя  и  крайне  нужные,  но  мало заметные на первый взгляд задачи - поднимается ропот и  недовольство; провел флот неудачную операцию, потерял корабли - и за это осуждают флотское командование. Как быть? Конечно, с общественным мнением нельзя не считаться, но руководствоваться следует и другими факторами.  М.И.Кутузов  приказал оставить Москву, прекрасно зная, какое недовольство вызовет  это  на  первых порах. Ведь на Совете в Филях большинство даже его ближайших соратников было против этого. Адмирал Корнилов при согласии Нахимова  распорядился  затопить эскадру Черноморского флота,  зная,  что  это  отнюдь  не  найдет  всеобщего одобрения, даже среди моряков.

     Командование  должно  уметь  принимать  решения,   не   боясь   вызвать неудовольствия ни современников, ни историков. На войне в разной обстановке нам приходилось действовать по-разному.  В начале ноября 1941 года я согласился с мнением начальника Главного  морского штаба адмирала  И.С.Исакова  о  том,  что  артиллерию  кораблей  следует решительнее использовать для обороны  Севастополя.  Обстановка  здесь  очень напоминала ту, что сложилась в  Таллинне  в  августе  1941  года.  Тогда  мы сознательно шли на большой риск и держали  крупные  корабли  на  Таллиннском рейде, даже когда он весь простреливался вражеской артиллерией. Ведь корабли строят для боя, а не для парада.

     Забота о сохранении кораблей никогда не должна превращаться в самоцель. Конечно, все ненужные корабли следовало вывести из-под удара в тыловые  базы на Кавказском побережье. Но добиваться сохранности линкора  и  крейсеров  во что бы  то  ни  стало,  когда  поставлена  задача  "любой  ценой  удерживать Севастополь", мне представляется неправильным. У кораблей эскадры в  те  дни не было задачи более ответственной, чем защита  главной  базы  Черноморского флота. Это, естественно, было  сопряжено  с  риском,  но  риск  оправдывался важностью задачи. Плохо, когда гибнет крупный корабль, но еще хуже, если его не используют в самый критический момент только ради того, чтобы этот корабль остался невредимым.

     Теперь иногда можно услышать мнения, что помимо решения  чисто  военных задач по обороне главной базы Севастополя эскадра кораблей еще  должна  была сыграть определенную роль в обороне Кавказа и своим присутствием  на  театре оказывать влияние  на  борьбу  за  побережье.  Однако  если  мысленно перенестись в обстановку тех дней, то едва ли кто способен был  предсказать, как в дальнейшем будут развиваться военные действия.  Конечно,  очень  жаль, что мы несли потери в боевых кораблях, но было бы  непростительно  сохранять эскадру в целости в ожидании какого-то более ответственного  момента.  Самое худшее  в  подобной  ситуации  -  излишняя  осторожность  и  бездействие.  А объяснять и критиковать те или иные поступки  после  войны,  когда  на  стол выложены все карты, куда проще,  чем  принимать  решения  в  ходе  сражений. Именно на такой случай принято говорить: "Каждый мнит себя  стратегом,  видя бой со стороны". Кстати, дальнейшие события показали, что  более острого и  критического положения, при котором потребовалась бы эскадра, на Черном море не было.

     Правильное использование надводных кораблей, разумеется,предусматривало не скопление их в гаванях Севастополя и неподвижную  стоянку в определенных местах, а непрерывное маневрирование  как  в  масштабе  всего морского театра, так и в  районе  базы.  В  критические  моменты  надо  было использовать и линкор, и крейсера. Так оно и было на практике. Опыт  Балтики показал, что уничтожить линкор или крейсер с воздуха очень трудно, даже если они не маневрируют. Так, линкор "Октябрьская революция" и крейсер "Киров"  в зимнее время вынуждены были стоять на Неве на одном месте. За ними охотились сотни немецких .самолетов, иногда в корабли попадали фашистские бомбы, но ни линкор, ни крейсер не потеряли боеспособности. Зато  роль  их  артиллерии  в обороне Ленинграда оказалась очень действенной. Ради  одного  этого  риск  в данном случае был вполне оправдан.

     Что же касается использования артиллерийских кораблей в Севастополе, то их в большом количестве, бесспорно, нельзя было держать одновременно в  этой базе:все они оказались бы под ударами авиации.  Корабли должны были неожиданно появляться в севастопольских бухтах, вести огонь по противнику и снова уходить в отдаленные от города базы. Кораблям, которые  постоянно  или посменно находились в Севастополе, следовало чаще менять позиции, а иногда и выходить  в  море.  Маневр,  дымовые  завесы,  маскировка   делают   корабли трудноуязвимыми для авиации врага. Даже  линкор  "Парижская  коммуна"  сумел избежать повреждений от бомб, хотя неоднократно приходил в Севастополь и обстреливал позиции противника. Линкор вовремя реагировал на воздушную разведку противника, не  позволяя  немцам  использовать  ее  данные.  А  вот крейсер "Червона Украина" погиб, потому что был недвижим в то  время,  когда вражеская авиация несколько дней подряд наносила по нему удар за  ударом.

Если бы корабль вышел в море или хотя бы чаще менял место стоянки, он, возможно, избежал бы гибели.     Надеюсь, это не будет понято как упрек в чей-либо адрес - для нас  важна принципиальная сторона вопроса.