После налета немецкой авиации на  Севастополь, на рассвете 22 июня, Черноморский флот в сравнительно спокойной  обстановке  развертывал  силы  и ставил минные заграждения.

     После войны  было  высказано  немало  критических  замечаний  по  этому поводу: мол, мы без особой нужды ставили мины у своих баз. Особенно  большие сомнения вызвали минные  постановки  на  Черном  море.  Вице-адмирал  И.Д.Елисеев писал мне: "Когда выяснилось, что нашим врагом на Черном море  будут румыны и немцы, следовало воздержаться от постановки мин, поскольку  большой угрозы с моря не было, а постановка их принесла нам много горя.  Основными потребителями моря были мы сами".

     Мнение это небезосновательно, но полностью согласиться с ним я не могу. Отсутствие  минных  полей  около  Севастополя позволило бы даже слабому противнику подходить к порту ночью и ставить мины. Весь район моря возле  Севастополя пришлось бы считать опасным и постоянно проводить контрольное траление. В то же время любой неприятельский эсминец ночью или в тумане мог подойти к этой важной  базе  нашего флота и обстрелять ее. И трудно сказать, что доставило бы нам больше беспокойства: свои мины, расположение которых мы отлично знали (но в тоже время «успешно» на них подрывались-Uletay),  или  опасения, что враг может войти в не защищенные нашими минами воды.

     Бесспорно одно: минировать нужно продуманно. Следует помнить, что  мины - угроза не только противнику, но и своим кораблям, что рано или поздно их придется тралить, что штормы срывают их, и тогда они носятся по воле волн. Я придерживаюсь мнения, что с оперативной точки зрения постановка оборонительных минных заграждений около своих баз не только на Черном  море, но и на Дальнем Востоке была правильной. По идее, свои минные поля не  могут представлять сколько-нибудь серьезной опасности для плавания и в то же время дают почти полную гарантию от появления в этих местах ночью или в тумане кораблей противника. Конечно, минные  поля  даже  при  точном  знании  своих фарватеров  представляют  некоторую  опасность  и  создают неудобство  для плавания боевых кораблей и транспортов, но опасность эта была бы значительно

большей, если бы вражеские  надводные  корабли  или  подводные  лодки  имели возможность набросать около наших баз свои мины.  Неприятности,  причиняемые своими  минными  полями,  обусловливались  главным  образом  недостатками  в технике -  мины  всплывали,  срывались  с  якорей  и  становились  опасными. Постановка минных полей, конечно, требовала ходить строго по фарватерам. Считать применение такого мощного  оборонительного  оружия,  как  мины,неправильным лишь из-за того, что оно прибавляло забот, - значило бы признать свое  неумение  обращаться  с  ним.  Ведь  плавают  же  корабли с опасным боеприпасом в своих погребах!

     Командование Черноморского флота с первого дня войны взяло инициативу в свои руки. Флотская авиация наносила удары по  важным  объектам  в  Румынии. Продвижение немецкой армии по всему фронту уже в  начале июля вызвало опасения, что для приморских городов и военно-морских баз  может  возникнуть угроза с суши. Многое обернулось не совсем так, как мы себе представляли до войны. В  бытность  мою  командиром  корабля  на  Черном  море   высказывалось предположение, что наши вероятные противники попытаются  повторить  Крымскую кампанию прошлого века, высадив мощный десант где-нибудь на нашем побережье.

     Позже над этой угрозой стала превалировать опасность нападения с воздуха и с суши. Помнится, как в 1941 году после  захвата  немцами  острова Крит, когда они применили воздушный десант, мы дали себе ясный отчет в  том, что подобная опасность не исключена и для Крыма. Крупных сухопутных сил  там не было, было бы целесообразно  оперативно  подчинить  все  войска  в  Крыму Военному совету флота. Но о  возможности  появления  армии  врага  в  районе Перекопа не думалось.

     Наш Черноморский флот развивался быстро и к началу Великой Отечественной войны состоял из  линкора,  б крейсеров, 17 лидеров и эскадренных миноносцев, 2 сторожевых кораблей, 47 подводных лодок, 84 торпедных катеров и ряда  вспомогательных  судов.  Авиация  насчитывала  625 самолетов. Флот готовили к тому, чтобы обеспечить наше господство на Черном море. Хотя флот вернулся с учения за сутки до войны и в море оружие на кораблях  находилось в полной боевой готовности, тема учения несоответствовала обстановке, которая могла возникнуть с началом военных действий. Наши взоры были  обращены в сторону Босфора. Оттуда мы ждали появления крупных эскадр с десантными  войсками.  Предполагалось,  что  наши вероятные противники попытаются повторить Крымскую кампанию  прошлого  века, высадив десант на  нашем  побережье.  При  оперативных  играх  считали,  что Румыния будет на стороне "противника", но ее флот  не  представлял  реальной угрозы. В тридцатых годах, когда  власть  в  Германии  захватили  фашисты  и начали призывать к войне против Советского Союза,  положение  изменилось.  В случае войны с Германией вероятность морского десанта уменьшилась, но зато возросла опасность нападения с воздуха и с суши.

     Немецкая группа армий "Юг", продвигаясь на восток, захватывала наши приморские города. Фашисты  бахвалились,  что  советский  Черноморский  флот скоро "сам умрет сухопутной смертью", лишившись  всех  своих баз. Но флотсражался, с каждым днем наращивая силу ударов.

     Как только гитлеровцы убедились, что им не  удастся  захватить  с  суши наши военно-морские базы и порты на Черном море, они начали срочно пополнять морские силы на этом театре.  На  Черное  море  было  направлено  около  400 военных кораблей и торговых судов, в том  числе  б  подлодок,  16  торпедных катеров, 50 десантных судов, 23  тральщика  и  26  охотников  за  подводными лодками. Столь  крупное  пополнение  румынского   флота   немецкими   кораблями, естественно, доставило немало неприятностей командованию советского флота  в период  борьбы  за  Крымский  полуостров,  Керченский  пролив  и  Кавказское побережье.