Я поднялся к себе в роту, вызвал командиров взводов, и доложил им услышанное от командира полка. Приказал приготовиться к выводу взводов на отдых, объяснил, что покидать позиции только после того, как будут введены на наше место бойцы второго батальона. Командир второго батальона, который сменял нашу роту на нашем участке, появился с командирами рот внезапно. Это был кадровый офицер, капитан по званию. Он попросил меня познакомить командиров рот и его, с ситуацией, и показать, где проходит передний край. Я, ему и всем сопровождающим его, рассказал всю обстановку, провёл по переднему краю, передал миномёты, по приказу командира полка, и показал, где хранятся мины и боезапас. И когда стало совсем темно, батальон начал занимать наши позиции, а мы с командирам взводов начали выводить роту. *

*Вот как этот момент описан Михаилом Лезинским  в книге «В СТАРЫХ ГЕНУЗСКИХ БАШНЯХ»                        

   «…Под высотой мы стали скапливаться, а командиры взводов и отделений разбирать своих людей...
Прячась за кусты, за валуны мы двинулись вверх, с трудом преодолевая крутизну, к сопке 212. Чем дальше, тем подъем становился круче. Мы то и дело натыкались на ящики с патронами, но больше было пустых, везде расстрелянные пулеметные ленты, гранаты РГД, каски, котелки, а еще выше - трупы. Их было много. Это здесь стояли насмерть моряки-пограничники.
Помню, ко мне подполз Ваня Олизько. Мы посмотрели друг на друга и дали слово, что если кто из нас останется жив, обязан будет рассказать людям о наших муках, и о том, как пролилась кровь за Родину.
У вершины сопки остановились, залегли. Было приказано каждому к утру подготовить индивидуальный окоп. Но это был приказ, который при всем желании невозможно было выполнить: 212-я сопка - это сплошной камень - и утро нас застало на лысой горе, лицом к лицу с жестоким врагом.
Да, сурово встретила нас высота 212; холодом и огнем - враг обстреливал из пулеметов склоны сопки, но пули пролетали над нами и где-то позади нас вгрызались в камень, издавая неприятные звуки. Было ясно, о нашем существовании они еще не подозревают, и огонь ведется по курсантам пограншколы. По этим выстрелам и ответным очередям из "Максима", мы поняли, что совсем рядом с нами - правее и левее - те, которых мы должны были заменить.
Пулеметчикам был отдан приказ: занять позиции курсантов. Что было и сделано, и этот маневр не был обнаружен фашистами.
Курсанты начали сползать вниз. Обросшие, бородатые, худые, грязные, подползали к нам, обнимали и со слезами на глазах произносили : "Браточки родные, вы пришли нам на помощь, спасибо вам. Держите и не отдавайте Балаклаву врагу".
Следует сказать, что курсантов в живых осталось очень мало и мы были поражены их мужеством и героизмом...»(Uletay7)

Напрашивается вывод, который я позволю сделать ниже:

1.       В первые два дня боевых действий против немецких захватчиков, наша оброна находилась от Балаклавы на 6-8 километров, на высотах и мы в тот период несли неоправданные, большие потери в личном составе. Это объясняется  рядом причин, на которое я обращаю серьёзное внимание:

А) в это период прямой линии обороны не было, а она носила характер опорных пунктов, связь между которыми не была налажена. Следовательно, соседи, друг о друге, очень мало знали(взвода 1-ой и 4-ой рот), и не могли оказать друг другу необходимой помощи и поддержке в нужный момент;

Б) необходимо откровенно признаться, что в условиях горной местности мы совсем не были обучены воевать, как известно, против нас выступала горно-альпийская стрелковая дивизия с большим и богатым опытом боёв в горных условиях;

В) нельзя не отметить и такие два фактора: первый – психологический – автоматчики, и второй – миномётная интенсивная стрельба немцев. В это период нас обстоятельно потрепали, особенно 1-ю роту младшего лейтенанта А.Клиновского и 4-ю роту младшего лейтенанта Дмитрия Середницкого,  и вывели из из строя в этих ротах до 50-60% личного состава. Однако с отходом к Балаклаве, где противник не имел такого оперативного простора, как в горах, обстановка резко изменилась, и противник встал перед нами, как на ладони. Наша оборона выровнялась, появилась связь между взводами и ротами. Наступление противника сразу прекратилось, и он стал нести тяжёлые потери. Оборона наша в этот период стабилизировалась.

       2.   Мне стало совершенно ясно, что наша, Балаклавская 1-ая военно-морская школа НКВД младшего начальствующего состава, выполнила свою основную и главную задачу – сдержала наступление вооружённых до зубов немцев 72 горной стрелковой дивизии.

       3.   Несмотря на потерю в потерю в первые дни офицерского состава(начальника школы, заместителя начальника школы по политической части, командиров рот и взводов), батальон школы не утратил своей боеспособности. Командиров рот и взводов, политруков, заменили младшие командиры, которые стали уверенно командовать взводами и ротами. Участвуя в боевых действиях проявили инициативу и смекалку, проявляя героические действия. К ним я отношу старшин первой и второй статей: Н.Полыгалова, Николая Ворсуль, Александра Васильевича Вяткина, Александра Мехонцева,   Михаила Самойлова, Уткина, Макара Никитовича Тяточко, Павла Фёдоровича Сикорского и многих  других.

       4.  Мы выполнили присягу, данную нашему государству, нашему народу.

       5.  Мне стало ясно, что наш батальон сыграл большую роль в обороне первого сектора, и сыграл известную роль в приведении тех воинских частей, которые отступили в наш сектор, в боевую готовность и боеспособность. Этого, сейчас, никто не может отрицать.